Мой письменный стол стоит у самого окна. Я пишу и вижу, как на
перекрестке, на углу Благовещенского переулка, несколько прохожих читают
наклеенную на сером дощатом заборе газету. Дальше на фоне хмурого зимнего
неба высятся кирпичные, еще не облицованные новые дома Большой Садовой.
Изредка по тротуарам переулка проходят неслышным шагом пешеходы, зябко
подняв воротники. Совсем редко прогрохочет грузовик, и снова наступает
тишина. Лениво падает сухой снежок.
 Но стоит мне только задуматься, и я снова вижу знойные улицы далекого
Бакбука, кружевные мосты и необъятные причалы Города Больших Жаб -
главного торгового порта и столицы Аржантейской республики. Снова передо
мной проходят герои моего повествования. Некоторых из них я люблю, других
не только люблю, но и уважаю, к иным отношусь с презрением, иных ненавижу.
Но обо всех них я собираюсь писать правду и только правду.
 Пусть читатели не посетуют на меня за то, что я утаю фамилию и
профессию человека, посвятившего меня в подробности удивительной истории
доктора Попфа и его изобретения. Я не вправе рисковать судьбой смелого и
бескорыстного человека. Публикуя свою рукопись, я навсегда отрезаю себе
возможность вторично побывать в Аржантейе. Тамошнее военное министерство,
не говоря уже о господине Примо Падреле и некоторых других весьма
влиятельных персонах, примет, конечно, все меры, чтобы не допустить меня
туда. Очень может быть, что кому-нибудь придут в голову и более агрессивные
мысли в отношении автора этого повествования. Но я знаю, на что иду.

ДАЛЕЕ